Отсчет секунд

А при старом, ручном, занавесе шел такой разговор, разговор-диалог. Стоит рабочий сцены за кулисами и слышит реплику режиссера: «Приготовились на занавесе». Ответ: «Есть приготовиться». Отсчет секунд…- «Занавес!» Рабочий знает: начало спектакля. Он знает и другое: действие начинается в тишине, безмолвии, раздумье. Значит, ему, рабочему, не нужно плевать на ладони, чтобы покрепче ухватиться за веревки, не нужно применять энергию, чтобы поднять занавес единым духом. Можно все делать спокойно, ритмично, плавно. И занавес послушно «входит в образ». И вот — конец спектакля. Хотя бы «Ромео и Джельетты»… Занавес опускается притихший, опечаленный. Он идет медленно, бесшумно, словно провожая героев в последний путь… Ну, а если идет балет «Спящая красавица» и знаменитые звуки мазурки Чайковского бравурно заканчивают действие? Наш друг занавес падает на сцену даже со стуком, ложась складками, распрямляя их через секунду и при этом словно говоря: «Я доволен, что вам весело, рад вам служить, но спектакль окончен…» А теперь часто бывают спектакли без занавеса. Весь вечер сцена открыта. Что это? Дань моде? Времени? Вероятно, это современно. Наверное, так надо. Но… пропадает тайна. Тайна театра. Вопрос о занавесе спорный, я понимаю. Но занавес — это такая же душа театра, имеющая магнетическое свойство замораживанья, как и любое действие спектакля. Занавес — необходимый спутник театра. Необходимый актеру друг. Когда я прихожу в любой театр и смотрю на занавес, я всегда через него стараюсь угадать: а что за ним? Он всегда что-то обещает. Он одушевленный. Одушевленный тогда, когда его поднимают руки человека. Если же руки опоздали или ослабли и слышен за кулисами окрик режиссера: «Ну, ну, что ж ты там?»- а в ответ: «Заело… погоди… сейчас…»- мы знаем, что и занавес может устать, ибо и у него есть душа… Читать далее →